Несколько дней назад мы разместили на сайте отрывок статьи из блога «Журнал Шмандерчайзера», посвящённой моральной составляющей игры «Ведьмак 3: Дикая охота». Но на самом деле, в этот блог меня привела совсем другая статья. Как обычно, небольшой отрывок:
Поскольку статья состоит из двух частей, не будет лишним привести ссылку на вторую и ещё один небольшой отрывок.
Есть такая шутка «Когда ты умер - ты об этом не знаешь. Только другим очень тяжело. Тоже самое, когда ты – тупой». Так вот в RPG можно наблюдать парадокс: ты почти всегда знаешь, что ты тупой и насколько (т.е. сколько тебе нужно и какого навыка).
Я прекрасно понимаю, что игра не должна быть слишком запутанной, но та ясность и однозначность, что царит в современных играх – просто выжигает глаза. Даже выдуманный мир должен содержать лакуны, тени, нехватки. Несмотря на сложные сюжеты, конфликты сил, характеров и интересы, тут всегда существует лапидарное знание о том, как решить проблему и где найти информацию, ресурсы и помощников для ее решения. Бесшовный и глянцевый мир эгоцентрика, в котором доминирует логика карьеризма, а творчество и самостоятельность – избыточны (они только затемняют цели и средства). Даже надписи на камне у развилки трех дорог, перед которой стоит богатырь в русской сказке, предполагали большую интригу. То же самое касается моральных выборов и отношений в RPG. Вводя возможность отношений, создатели, к сожалению, едва ли не пальцем тыкая, указывают логику их развития – предустанавливая для одних дружбу, для других интим, для третьих соперничество или ненависть. Кроме того, все игры поощряют крайности – например, радикально добрый или радикально злой поступок почти всегда дает больше возможностей или очков опыта, чем нейтральный или компромиссный. Очевидно, что пользователь совсем не идиот и довольно быстро понимает эти нюансы, которые воспринимаются как более болезненные ограничения (т.к. давят не на персонажа, а на свободу действий игрока).
Третья статья посвящена не только и не столько ролевым играм, но пересекается с первыми двумя, а потому может быть интересна тем, кому понравились первые две:
Занявшись теоретическим осмыслением компьютерных игр, я отдавал себе отчет в том, что возможно буду заниматься «изобретением велосипеда». Но удовольствие и интерес оправдывали мой выбор. На эту тему есть множество работ, выходящих в основном на Западе, где уже устоялся термин «game studies». Это кстати, еще одна причина, почему я пошел своим путем и практически наощупь – я ленюсь читать на английском. Большая часть философских работ на русском недоступна в Сети, другие ориентированы на онтологию виртуального (а не конкретно игры). К тому же многие отечественные авторы злоупотребляют «симулякрами», homo ludens и школярскими обобщениями (в духе «игра А предлагает сыграть за Зло, следовательно, все игры вне морали»), что просто жаль времени продираться через эти дебри.
Однако постепенно я ознакомился с двумя-тремя десятками англоязычных работ, и обнаружил два важных момента. Первый момент, вызывающий во мне чувство гордости, заключается в том, что моя рефлексия не уступает аналитике известных авторов, вплоть до схожих идей и классификаций. Второй момент связан с ориентацией исследователей, которая ближе социологии и практической этике. Авторы много внимания уделяют конкретным играм (и это отлично), анализируя то, как они сделаны и то, как о них говорят. Но при этом упоминания философов редки, а этических систем, классификаций – единичны; еще хуже с эстетикой и нарративистикой. Психологический подход используется, но на основе унылых бихейвористов. На таком фоне, когда видишь в названии статьи у Эрин Хоффман имя Кьеркегора, неистово хочется ее прочесть (да вот нет лишних 30ти долларов). Объясняется такое упущение просто: исследователи вынуждены презентовать свои интересы как современные и актуальные. Однако это чревато искажением взгляда. На же мой взгляд, компьютерные игры не проявление каких-то новых проблем онтологии и этики, которые вдруг возникли в последние 50 лет. Все с точностью наоборот: в вопросах виртуальности, сетевых сообществ и видеоигр мы вновь возвращаемся (как в «снятом тезисе») к проблемам онтологии, гносеологии и этики, поставленными Декартом, Мальбраншем, Спинозой, Кантом, Бентамом, Гегелем, Фрейдом и другими.